Детство архимагов - Страница 2

Там уже третий день лежат четыре безупречно расписанных чаши большого размера, приготовленные для старого мага-кассита, живущего на окраине. Конечно, заказчик даже не подумал прийти за ними сам – где это видано, чтобы маг утруждал ноги по такому низменному делу? Не присылает и рабов – проклятый старик полагает, что мастер-горшечник должен доставить его заказ прямо к порогу.

Ахухуту вовсе не против – но за такую услугу следует добавить несколько монет. Однако этот скряга, держащийся за свои сикли, как нищий за чашу для подаяний, наотрез отказывается хоть чуть-чуть приплатить.

А ссориться с магом – дело не самое умное, даже для столь уважаемого мастера…

Среди зевак, глазеющих на казнь, внимание Ахухуту привлек мальчишка, отрешенно жующий медовую лепешку с изюмом. Лет четырнадцати-пятнадцати, худой, смуглый, черноволосый, одетый в один только набедренник-юбку, он показался мастеру смутно знакомым. Кажется, почтенный Ахухуту уже видел его здесь несколько дней назад…

– Отрок! Отрок, подойди сюда! – крикнул мастер, уверившись, что не ошибся.

Зычный бас пузатого горшечника с легкостью перекрыл обычный шум кара. На зов обернулись десятка два мальчишек разного возраста, но почти все тут же вернулись к прежним занятиям. К лавке подошел только один – тот, которого звали.

– Чем могу служить, почтенный мастер? – даже не подумал склонить голову мальчишка.

Нахальные серые глаза таращатся прямо на лицо Ахухуту. Однако, судя по длинным волосам, отрок принадлежит к свободным авилумам, а покрой сандалий указывает на знатное происхождение, так что мастер не стал отчитывать наглеца.

– Поправь меня, если ошибусь, отрок, но не тебя ли я некоторое время назад видел вместе с касситским абгалем Джи Беш, коего близкие друзья именуют Халаем?

– Меня, почтенный мастер, – кивнул мальчишка, сунув в рот последний кусок лепешки и облизнув пальцы.

– Ты, вероятно, его новый ученик? Сколько тебе лет? Четырнадцать, не так ли?… Под каким именем ты известен?

– Мне пятнадцать лет, почтенный мастер. Отец оказал мне честь, даровав собственное имя – Креол. И я действительно ученик старого демонолога Халая…

– Тогда это очень кстати, что я увидел тебя здесь и сейчас, – широко ухмыльнулся Ахухуту. – У меня к тебе поручение, отрок. Видишь эту корзину с чашами? Это заказ твоего учителя, он уже оплачен. Возьми его и отнеси туда, где живешь – думаю, тебе не нужно рассказывать дорогу?

– Мастер, я не раб и не слуга, я не должен носить грузы по твоему распоряжению, – холодно ответил подросток.

– Не забывай добавлять «почтенный», отрок, – педантично поправил его Ахухуту. – Ты прав, я не могу тебя заставить. Но если ты не исполнишь моей просьбы, при следующей встрече с абгалем Джи Беш я непременно упомяну, что его новый ученик дерзок, непочтителен, ленив и хулит своего учителя…

– Я его не хулил! – вспыхнул Креол, гневно сжимая кулаки.

– Верно. Но кому он поверит – тебе или мне?

Ученик мага шумно засопел, исподлобья взирая на подлого гончара. Тот же упер в бока ручищи-окорока и басисто расхохотался. Огромный живот заколыхался, словно куча сырого теста.

– Хорошо, я отнесу твои чаши, почтенный мастер, – крайне неохотно пробурчал Креол, входя в лавку.

– Вот и славно. Будь всегда трудолюбив и почтителен, отрок, и ты многого добьешься в жизни, – добродушно улыбнулся Ахухуту, вновь берясь за бутероль.

Мастер остался очень доволен неожиданной удачей. Пусть ученик старого скряги немного потрудится – ему это всяко не повредит. А для своих рабов Ахухуту найдет применение и получше, чем таскаться по жаре через весь город.

Худенький подросток с трудом поволок тяжеленную корзину, кое-как взгромоздив ее на плечи. Похоже, старый Халай не слишком сытно кормит своих учеников – кожа плотно обтягивает хребет и ребра мальчишки, лопатки выступают парой крошечных крылышек.

Горшечник окинул его внимательным взглядом – да уж, этот мальчик даже спиной умудряется проявлять дерзость. Мастер опустил руки к поясу, покачал головой и крикнул:

– Отрок, а ну-ка вернись обратно!

Креол развернулся, злобно посмотрел на лоснящегося от пота Ахухуту, поставил корзину на землю, с хрустом распрямился и подошел к прилавку.

– Чем еще могу услужить, почтенный мастер? – с явным вызовом в голосе спросил он.

Ахухуту снова покачал головой, а потом с удивительной для такого тучного человека ловкостью перегнулся через прилавок и ухватил Креола за ухо.

В его широкой ладони таких ушей мог бы поместиться добрый десяток.

– За что, почтенный?! – завопил от боли мальчишка, извиваясь под безжалостной рукой горшечника. – За что?!

– В страданиях твоего уха виновата твоя рука, – усмехнулся мастер, продолжая расправу. – Ты что же – думал, что я не замечу, маленький вонючий маским?!

– Пусти, блевотина Нергала!!! – яростно взвизгнул ученик мага. – Я тебя убью!!!

В ответ Ахухуту выкрутил ухо так, что у Креола брызнули слезы, а рот раскрылся в беззвучном крике. Кое-как перемогая боль, он пошарил у себя в набедреннике и вытащил из складки кошель с тремя снизками золотых и серебряных колец. Ахухуту протянул свободную руку, забирая свои монеты, кропотливо пересчитал их и только после этого выпустил многострадальное ухо. Оно покраснело и распухло так, что стало похожим на ломоть сырого мяса.

– Запомни то, что я сейчас скажу, ничтожный щенок, – наставительно произнес Ахухуту, цепляя кошель обратно к поясу. – Я знаю, что слишком много монет слепят глаза, но перед тем, как что-то сделать, всегда лучше подумать. Недооценка задачи – верный путь к провалу. Я сижу в этой лавке уже двадцать лет, и за это время повидал столько карманников, сколько тебе и не снилось. Если бы меня мог безнаказанно обокрасть такой неумеха, как ты, я бы давным-давно пошел по миру с чашей для подаяния. Поэтому вот тебе мой совет – иди и потренируйся как следует на чем-нибудь попроще, а потом возвращайся и попробуй еще раз. Только уже не со мной – если я поймаю тебя снова, то уже не буду так милосерден. В следующий раз я передам тебя страже суда, отрок. Ты ведь знаешь законы? Я свободный авилум, а в этом кошеле две серебряных снизки и одна золотая. В каждой снизке по шестидесяти колец, каждое кольцо весит сикль. Сто двадцать серебряных сиклей и шестьдесят золотых! До шестидесяти серебряных сиклей – малая кража, но свыше шестидесяти – уже большая, и за нее полагается смерть! Запомни это как следует, отрок!